«В современном мире люди покупают на 60% больше одежды, чем лет 20 назад». По статистике, около 40% одежды ни разу не надевают или надевают 1-2 раза, и где-то 60% одежды выкидывается в первый же год после покупки. Эксперимент, который провели совместно проект «Доброворот» и оператор по обращению с твердыми коммунальными отходами в Московском регионе "Эколайн", показал, что из столицы на свалки каждый день отправляется около 100 тонн одежды. Это сравнимо с «десятью длинными гружёными доверху фурами с одеждой».

Не просто мечтает Наталья Розина, а пытается повлиять на ситуацию, возглавляя одно из направлений работы Центра "Устойчивое развитие" проект "Доброворот", который собирает в Москве и Московской области с помощью сети специальных контейнеров ненужный текстиль. Кроме сбора вышедшей из употребления ткани, в проект входит ещё и благотворительный банк вещей: одежда, собранная в столице и области, отправляется к нуждающимся во все уголки России. Хотя сначала проект запускался не для благотворительности, а ради экологии — признаётся Наталья. Текстиль, перегнивая на свалках, выделяет парниковые газы и отравляет воду ядовитыми красителями. Происходит круговорот таких веществ из тканей в пищевод человека: «краситель попадает в воду, очистными сооружениями в основном не улавливается. <…> Эти яды попадают в нашу пищевую цепочку: когда мы едим продукты, которые выращены в России на полях, которые поливали этой водой, то должны понимать, что часть химикатов может попасть в растения, и уж тем более попадет в рыбу — и так или иначе дойдёт обратно до нас». Кроме того, синтетические ткани становятся источником микропластика, который попадает в воду и, в конечном счёте, добирается до мирового океана. А в современном мире проблема загрязнения микропластиком и без того глобальная: Наталья Розина, ссылаясь на учёных, отмечает, что к «2050му году в морях будет больше пластика, чем рыб».

Если говорить о так называемых "натуральных" тканях, то с ними природе тоже будет справиться не так уж и просто. Хлопок, находясь на полигоне среди других отходов, разлагается с трудом. Более того, эксперт утверждает, что «хлопок – самый неэтичный на сегодняшний день вид ткани». В большинстве стран, где он производится, используется «колоссальное количество химических препаратов», в том числе и для выращивания. А ещё «хлопок потребляет очень много жидкости. Для производства одной пары джинсов требуется до 8 тысяч литров воды. Такого количества человеку хватит, чтобы пить, мыться и поливать огород целый год», — приводит цифры Наталья Розина. Пометки "экохлопок" тоже далеко не всего говорят о его "дружелюбности" по отношению к окружающей среде, потому что их можно подделать, напоминает Наталья. К тому же зачастую это всего лишь маркетинговый ход и переработанного хлопка в изделии может быть всего лишь 10%. Тут эксперт видит лишь один выход: «отказаться от чрезмерного потребления — покупать вещи редко и качественные, которые долго носятся». Есть информация о том, что текстиль составляет от 5 до 15 объёма отходов.

Ткань, оказавшаяся в мусорных контейнерах, портит жизнь не только природе, но ещё и оборудованию на мусоросортировочных заводах: «одни джинсы, намотавшиеся на валы сортировочной ленты, на несколько часов могут вывести всю станцию из строя». Это приводит к простоям, трате времени, накоплению мусора, который продолжает подвозиться – появлению специфического запаха. Для того чтобы свести такой риск к минимуму, на заводах пытаются отделить всю одежду сразу на первом этапе сортировки. Только вот эффективность такого метода оставляет желать лучшего. К тому же такое занятие отнимает время и требует дополнительной нагрузки на сотрудников. И особо важно то, что «одежда после мусоровоза уже ни к чему не пригодна: ни к переработке, ни для благотворительности». Так что «текстиль надо отбирать отдельно». Ведь одежда, рассуждает Наталья, — «не столько отход, сколько социальная история. С одной стороны, выбрасывая вещи, мы сами делаем их мусором – отходом. Но с точки зрения этики, это вовсе не отход, это вещь, которая может быть использована повторно. Причем использована в первозданном виде, в отличие от пластиковой бутылки, которую всё-таки надо переработать».

Есть ещё несколько вариантов, как можно использовать собранные ткани, один из них — разволокнение: при таком способе переработки производится техническая вата. Есть ещё понятие ветоши, когда из белых рубашек, футболок, постельного белья (это самые ценные ресурсы) делают обтирочную ветошь, которая пользуется спросом на заводах.

Эксперт рассказывает, что в Европе одежду собирают через так называемый пакетный сбор: «Люди, живущие в частных домах, покупают специальный пакет, на котором написано, что в нем можно сдавать, собирают туда одежду, в определенный конкретный день они выносят эти пакеты из дома, едет машина, эти пакеты собирает». Ведь, например, выносить вещи в подъезд в надежде, что её заберут нуждающиеся – бессмысленно. Вероятней всего, её выкинут дворники, потому что им нельзя ничего оставлять после уборки: таков регламент. Вешать на край мусорных баков или ставить пакет с вещами около помоек — тоже плохая идея. От такого соседства одежда пропахнет либо её выбросит в контейнер все тот же заботливый дворник (вы же помните, что он должен выполнять определённые требования к уборке территории?)

Европейский "пакетный" метод России не подойдёт из-за сложности с логистикой – предупреждает Наталья. Эксперт для сравнения приводит данные: «В Лондоне на 8 миллионов человек населения около 900 точек, куда можно сдать одежду – это и благотворительные магазины, и контейнеры для сбора одежды (1 точка на 10 тысяч населения). Если это экстраполировать на Москву, то получается, что столице нужно порядка 2000 контейнеров, чтобы спасти от свалки процентов 60 текстиля». И это только в Москве. А у нас и страна больше, и климатические условия затрудняют реализацию европейской модели сбора одежды.

Зато европейский опыт с расширенной ответственностью производителя (РОП) Наталья Розина предлагает перенести в нашу страну. К примеру, в Европе логистика «формируется за счёт определенных законов, РОП. <…> Контейнеры, фандоматы – это всё делается за счёт средств РОПа». Идея РОПа – «самая оптимальная, причем ещё и тем, что государство в ней участвует исключительно как контролер. Заплатил РОП – хорошо, мы субсидируем заготовителей и переработчиков. Сам реализовал РОП – хорошо, отчитался, мы видим твои рубашки на свалку не едут».

Наталья Розина говорит, что самостоятельная реализация РОПа обойдётся производителям дешевле, потому что, как это всегда было, бизнесу легче договориться с бизнесом. При таком "взаимопонимании" не пострадает сбор и переработка: производитель заинтересован утилизировать, а переработчик – загрузить свои мощности, поэтому такой союз будет эффективен.

«РОП должен быть установлен законодательно. Но это должен быть не фискальный налог, который все обязаны платить в бюджет». Эксперт предлагает производителям одежды несколько вариантов реализации РОПа: «Они могут договориться, например, с такими, как мы. Поставить свои контейнеры в нужных местах, оплачивать их стоимость и логистику, а мы отчитываемся, сколько люди принесли одежды, куда мы её направили, сколько пошло на переработку, сколько на благотворительность». Есть и другие варианты: «магазины могли бы делать это как акцию – в течение трёх месяцев давать, например, скидку на новые пуховики в обмен на принесенные старые. Сданные вещи поедут на благотворительность через нашу организацию». Однако при таком раскладе есть сложность: «пока не принят закон, компания-производитель может захотеть подобную акцию проводить, а может и не захотеть». А если их обяжут, то уже будет понятно, «что ткань не поехала на свалку». Кроме того, «в рамках РОПа можно будет избавиться от вещи и этично и экологично. И вопрос про этику здесь очень важен, потому что большинство этой "фастфудной" одежды, которую мы покупаем по невысоким ценам, производят в странах, где для её производства используют детский труд и ядовитые химикаты».

По словам Натальи, сегодня многое приходится закупать за границей, например, ветошь – потому что в России «нанизывается множество мелких законодательных проблем, включая то, что отходами занимаются несколько ведомств, у каждого ведомства есть своя система классификации того, что считается отходом – разные артикулы, разная номенклатура, разные разделы внутри одного какого-то материала. <…> получается, что зачастую мы продаем одно, а заготовитель покупает другое. <…> Я могу продать ветошь, а они должны купить текстиль – по закону». Из-за этого «приходится изобретать сложные схемы, для того, чтобы отход превратился во вторсырье». Отсюда складывается так, объясняет Наталья, что в Россию ввозят «миллион тонн чужого мусора вместо того, чтобы собрать свою одежду», которая могла бы загрузить мощности отечественных переработчиков. Ведь принято считать, что у нас в стране якобы нет тех, кто перерабатывал бы собранную ткань. Но Наталья Розина утверждает, что переработчики в стране есть, и работают они с недозагруженными мощностями. А вот инвестиций в эту отрасль действительно пока нет: «Какой нормальный инвестор зайдет на инвестирование в промышленность, если он понимает, что у него нет сырья?» Эксперт призывает: «Нужно сделать так, чтобы у нас сырья было в избытке, и тогда появятся переработчики. А так получается, что мы ходим по кругу: нет переработчиков, потому что нет сырья, а нет сырья, потому что мы не хотим собирать сырьё, так как у нас якобы нет переработчиков. <…> говорить о том, что у нас никого нет, и потому мы не будем принимать нужные законы – это тоже неправильно. Давайте делать нормальное законодательство, и к нему люди подтянутся».

Что касается запретов, то «закон упирается в устаревший СанПиН». Наталья Розина недоумевает: «можно поставить в магазине просто урну, а рядом стоящий фандомат вдруг почему-то считается жутким мусором, который вызовет моры, эпидемии». Тем более в магазинах даже батарейки собирают. А они, между прочим, «по нашей классификации считаются опасными отходами». В текстильном вопросе, по мнению Натальи, вопрос о СанПиН вообще не уместен. Эксперт уверяет, что через сбор одежды нельзя распространить что-то опасное. На крайний случай Наталья Розина успокаивает: «контейнер железный и из него ничего не выползет…»

Наталья Розина отмечает ещё один весьма интересный момент: «в нашем законодательстве вообще нет понятия вторсырья. Есть понятие отход, есть понятие продукт, и никто сейчас не знает, в какой момент продукт становится отходом. В момент, когда бутылку выбрасываешь в мусорное ведро, она становится отходом. Но если мы рубашку кидаем в специальный контейнер для одежды, то она в какой-то момент из отхода становится вторичным сырьём – товаром. Как сделать этот переход, волшебное превращение из отхода в продукт, товар, вторсырьё, которое идёт на переработку, как это оформить документально – этого сейчас в законах нет». Зато есть НДС и НДФЛ, которые все так и норовят обойти. В том числе и потому, что «это бумажная волокита, и никому этим заниматься неохота. Получается, что обращение со вторсырьём частично ещё и выведено в серую зону <…> и в результате государство не дополучает доход».

Однако на законодательном уровне уже идет работа над изменением ситуации. Минпромторг России, чтобы придать правовой статус вторичным ресурсам производства, разработал и внёс в Правительство проект ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации (в части нормативно-правового регулирования отношений по обращению с вторичными ресурсами и проведению экспертизы некачественных и опасных пищевых продуктов, материалов и изделий, изъятых из оборота)». У законопроекта основная цель – включить вопросы ресурсосбережения и ресурсной эффективности промышленности в сферу промышленной политики и выделить в качестве одного из основных направлений вовлечение в экономическую деятельность вторичных ресурсов.

Но пока Наталья приходит к прежнему выводу: «У нас нет законодательной базы – а значит, нет ничего. <…> в России в настоящее время как таковой отрасли переработки текстиля нет. И это единственная возможность в стране построить отрасль с нуля».

Благодаря "Добровороту" происходит начинающийся в Москве круговорот одежды, которая потом оказывается в любой точке России. Но этот проект, признаётся Наталья, пока находится «на уровне волонтёрства, а стройной системы нет». Зато у волонтёрского проекта есть контакты с благотворительными фондами, которые обращаются в "Доброворот" за одеждой для своих подопечных. Таким образом, рассказывает организатор волонтёрского проекта "Доброворот", «мы – ресурс для других НКО: мы можем рассортировать и каждому дать адресную помощь, не заставляя их тратить ресурсы на ту же сортировку и пристрой вещей». Получается у проекта социальная миссия: «мы фонд для фондов», потому что "Доброворот" готов предлагать вещи, которые нужны для работы других благотворительных фондов, и в том количестве, в котором потребуется. Ведь «одежда — это никакой не отход, это социальный продукт».

Вещи "Доброворот" сортирует вручную. Ведь у этого продукта «очень разный состав, и надо понимать, <…> в каком состоянии одежда, что можно отправить на производство обтирочной ветоши, что на разволокнение, а какую одежду не надо отправлять на переработку, потому что она новая с биркой, и её надо просто передать на благотворительность». На такой анализ, уверена руководитель "Доброворота", машина не способна: «Невозможно создать систему, которая отличит хорошую вещь от плохой, найдет на ней пятна, или дырочку, сломанную молнию – это может сделать только человек».

Наталья Розина говорит, что и за рубежом в этой сфере также используется ручной труд. В Японии «пытаются сделать автоматизацию, но пока ничего не получается».

Сейчас начинать сбор текстиля очень актуально, считает Наталья, потому что «в стране идёт мусорная реформа, многие организации, предприятия, ВУЗы, школы пытаются перейти на раздельный сбор отходов». Эксперт уверяет, что «начать именно со сбора одежды бывает гораздо эффективнее, чем пытаться придумывать другие акции». Во-первых, контейнер «простой и понятный». Во-вторых, во время таких мероприятий «благополучатели находятся с обеих сторон контейнера»: в то время как одни люди «расхламляют» свой гардероб, другие – получают вещи.

Наталья Розина считает, что «с текстиля очень хорошо начинать любой сбор вторсырья. Он, в отличие от упаковки пищевых продуктов, сухой и чистый, ничем не пахнет. <…> В этом смысле он экологичен, гигиеничен. Но для этого с людьми тоже надо разговаривать».