Профессионалы лесной отрасли часто приводят цитату одного из корифеев отечественного лесоводства, первого в истории лесного хозяйства России Героя труда, профессора Михаила Михайловича Орлова, поработавшего как в царской, так и советской России: «Лесоустройство без лесоуправления мертво, лесоуправление без лесоустройства слепо».

Так вот сегодня лесное хозяйство у нас и слепое, и безжизненное (то есть мёртвое) одновременно.

С принятием Лесного кодекса 2006 года работающая система лесоустройства и лесоуправления была окончательно разрушена.

Стержень системы – федеральный институт лесничества – был упразднён.
Лес остался без охраны и должного ухода.
Федерация – владелец лесов – передала все ключевые полномочия в регионы, оставив Федеральному агентству по лесному хозяйству по сути функционал контроля ситуации издалека, так как инструментов действенного контроля предусмотрено не было.

Получившие ключевые полномочия регионы, практически не вспоминая про сопутствующие этим полномочиям обязанности, начали, как говориться, активно «делать бизнес». При отсутствии реальных инструментов контроля со стороны Центра, многие региональные лесные начальники правой рукой занимаются примитивным и губительным, с точки зрения гражданского общества, бизнесом (в основном лесозаготовка методом сплошной рубки без оглядки на лесовосстановление), а левой рукой сами себя от имени государства контролируют.

Как тут не вспомнить ещё одно высказывание М.М. Орлова: «Идея муниципализации лесов будет следующим этапом русского лесоистребления … разложение России идет так быстро и глубоко, что у нас каждая губерния, если не уезд, вероятно скоро будет претендовать на автономность и на передачу ему всех лесов… И теория и опыт не дают оснований считать эту форму лесовладения имеющей значительные преимущества перед теперешними, а тем более ставить её выше национализации лесов...»

И ещё: «Если хотите сберечь русские леса, прекратите производящиеся ныне опыты муниципализации казённых лесов при помощи полной децентрализации казённого лесного управления и ... лесничеств. Отбросьте мысль о том, что местное население может само себя контролировать в пользовании чужим лесом…»

За 100 с лишним лет ничего не изменилось. Мы опять наступаем на те же грабли – лесоуправление и лесоустройство выведены из-под контроля федерального центра.

Итак, первый столп системы, лесоуправление, по действующему ЛК не направлено на защиту государственных интересов, связанных с сохранением лесов, но на извлечение сиюминутной прибыли частным бизнесом – арендатором леса. Арендаторы сегодня получают от государства лес практически даром (средняя цена за 1 м3 в 2017 году составила 59 рублей против рыночных 1500-5000 рублей), а возложенные на них обязанности по лесовосстановлению, уходу, защите и охране лесов остаются «за кадром», так как для частников это не более чем издержки, 3 которые в погоне за прибылью необходимо минимизировать или исключить полностью. Есть арендаторы, что называется, с повышенной социальной ответственностью, это крупные структуры, серьёзно занимающиеся лесопереработкой. Для них качественный уход за лесом – это гарантированная сырьевая база для их производства. Однако таких арендаторов – абсолютное меньшинство. Подавляющее же большинство просто снимает маржу на перепродаже «бесплатного» леса, полученного от государства, на реальном рынке, пользуясь временным (надеюсь) безразличием собственника – государства - к своему активу.

Чтобы создать хаос и неразбериху для ловли рыбки в мутной воде ЛК предусмотрел полную децентрализацию лесных отношений, все ключевые полномочия по осуществлению лесохозяйственной деятельности передали субъектам РФ, где в каждом регионе установили собственные правила и процедуры, порой весьма непрозрачные, но позволяющие региональным лесным начальникам, как мы уже говорили выше, одной рукой управлять арендно-денежными потоками, а другой – от имени государства - контролировать себя родного. К чему это приводит показывает история с господином Ключниковым, бывшим руководителем регионального управления лесами Алтая, который с 2008 года занимался промышленной вырубкой реликтового ленточного бора, выписывая подконтрольному себе холдингу санитарные рубки и выделяя лес под фиктивные инвестпроекты в зоне особо охраняемых территорий.

У МПР и РЛХ, назначенных ответственными за реализацию Национального проекта, практически нет сегодня действенных рычагов воздействия по реализации надзорной и контрольной деятельности над субъектами РФ. Особенно это заметно в случаях, когда руководители лесных департаментов, как, например, господин Карпенко в Приморском крае, не просто в упор не замечают рекомендаций Центра, но и считают своим долгом действовать вопреки распоряжениям Рослесхоза в угоду административным и личным интересам.

Второй столп системы, лесоустройство, находится в состоянии, не позволяющем говорить о наличии достоверной информации о качестве и количестве лесов, без чего КПД любых других работ в рамках Национального проекта, в том числе по качественному лесовосстановлению, будет крайне низок. Как принимать решения о тех или иных действиях, будь то определение лесосеки или качественное лесовосстановление, если данные инвентаризации лесов устарели лет на 20, особенно это касается громадных территорий от Урала до Приморья.

Лесоустроительными работами занимается не только Рослесхоз, но и многочисленные частные конторы, которые нацелены, опять-таки, как и любой частный бизнес, на извлечение прибыли. Качество таких работ вызывает вопросы. Безусловно есть и высокопрофессиональные компании, но опять-таки их меньшинство. И самому Рослесинфоргу, структуре, ответственной за лесоустройство в Рослесхозе, необходимо переходить к новым, более эффективным, дистанционным методам таксации, в то время как Лесной кодекс предусматривает приоритет наземной таксации лесов, что не даёт возможность проводить лесоуостроительные работы в необходимом, учитывая просторы страны, темпе.


Выводы следующие:
Для того чтобы реализовать федеральный проект «Сохранение лесов» в рамках Национального проекта «Экология» государству, собственнику лесов, необходимо вернуть лесоустройство и лесоуправление на федеральный уровень, так как только государство (как и гражданское общество) заинтересовано в стратегическом, а не сиюминутном хищническом подходе к развитию лесного хозяйства, с горизонтом планирования на 3-4 поколения вперёд. Итак, пункт № 1 – федерализация.

Пункт № 2 – восстановление в полной мере института лесничества на федеральном уровне. Увеличить количество лесников до разумной численности, необходимой для исполнения функционала по охране, защите и уходе за лесом. Сегодняшняя «норма» 1 лесник на 60 квадратных километров никуда не годится. В лесники идут люди, любящие лес, живущие лесом, им необходимо придать статус госслужащих, дать достойное (для региона) вознаграждение. Возврат федерального института лесничества в разы повысит качество исполнения федерального проекта «Сохранения лесов».

Пункт № 3 – с возвратом в Центр полномочий и ответственности, поставить учёт, надзор и контроль на должном уровне. Позволю себе процитировать Президента РФ, из выступления на заседании Совета по стратегическому развитию и национальным проектам 24.10.18. Говоря о необходимости создания системы мониторинга исполнения Национальных проектов («проекты прорыва»), Путин В.В. сказал в том числе: «Сразу подчеркну: здесь нужен именно содержательный контроль, контроль по существу. Нельзя подменить дело пустыми бюрократическими отчётами и формальным закрытием поручений, как это у нас иногда всё-таки бывает».

Итак, Власти необходимо серьёзно подумать об изменении нормативно-правовой базы для реализации лесной части Национального проекта. Первый шаг уже сделан: в новой 2018 года редакции «Стратегии развития лесного хозяйства до 2030 года» стоит задача федерализации лесоустройства. Это первый шаг. Необходимо сделать и второй – по федерализации лесоуправления.

А Рослесхозу, ведомству, прежде других ответственного за реализацию федерального проекта «Сохранение лесов» предстоит серьёзно потрудиться над внутренней реорганизацией, практически изменении концепции своей жизнедеятельности, подчинив все силы созданию качественной и эффективной системы лесоустройства и лесоуправления, где ответственность должна стать главным критерием любых действий по исполнению Национального проекта.